Как утешить родителей, потерявших ребенка
Что может быть страшнее для родителей, чем смерть их ребенка? Предложи им Господь выбор, они согласились бы на любые условия, лишь бы он остался жив. Но он умер. Шок, неверие, отказ жить дальше. Что можно сказать в этом случае, и есть ли вообще возможность утешить мать и отца в таком горе? Наверное, это самый частый вопрос священникам: «Почему умирают дети? За что страдают невинные души, не познавшие греха? Почему они болеют, мучаются от неизлечимых недугов?» Статистика детской смертности шокирует: ежегодно в мире до месяца не доживает больше 2,5 млн новорожденных. Миллион умирает в первый день жизни, а 5 млн смертей приходится на возраст от 1 до 5 лет. И за каждой цифрой, каждым случаем судьба целого рода. Вот так слышишь, как где-то столкнулись автомобили на трассе, в которых были дети, и представляешь первые мгновения, как их нашли, воочию видишь лицо матери, ощущаешь весь тот ужас, который ощущает она. Что ей можно сказать в первые минуты? «Ну и хорошо, что умер, а то как бы он жил без ног или рук?» А может ей поможет отрезвляющая пощечина? Приводить в чувство хлесткими фразами родителей, которые потеряли ребенка, это все равно что бить лежачего больного ногами за то, что он не может встать. Пытаться как-то уговаривать, увещевать, просить вернуться к нормальной повседневности, взывая к совести и разуму – тоже так себе утешение. Редкий человек способен в этой ситуации на дельное и эффективное ободрение, но это вовсе не значит, что родителей не нужно утешать. Помните слова отца Алексия Мечёва: «Утешайте, утешайте народ Божий!..» А кто, если не потерявшие ребенка родители в этом нуждаются? В Ветхозаветные времена рождение ребенка считалось благословением, а бездетность – наказанием за грехи, поэтому потеря детей была страшным, адским потрясением. Пророк Иеремия восклицал: «Глас слышен в Раме, плач и рыдание и вопль; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет» (Иер.31:15). Священник Сергий Круглов говорит, что потерявшей ребенка матери не надо что-то объяснять, советовать, читать проповеди: «Она все знает сама. Сердцем, нутром своим. Спасите лучше в первую очередь не детей – маму. Вот ее. Вот эту Рахиль. Дайте ей отдышаться. И она заплачет. В голос. И плачем расскажет всё и обо всём…» Время лечит. Боль притупляется. Приходит и понимание, и принятие. И желание пойти в храм на литургию, исповедоваться и причаститься. И подойти к батюшке, которому можно рассказать о своей беде и попросить совета. И поплакать перед иконой Вифлеемских младенцев-мучеников, и обратиться к ним с молитвой. Все это произойдет, когда придет подходящий момент и назреет душевная потребность. Но нам ни на минуту нельзя забывать о Христе, нам нужно помнить, что Он, мудро и по-детски пойдя на смерть, — воскрес. Не смог умереть. И нам — не даст, если будем с Ним… Да, раненое материнское сердце не способно внимать логике. Можно говорить ей, что «ему сейчас хорошо», и что «вы с ним обязательно встретитесь», но она не понимает, как малышу может быть хорошо без матери. А все потому, что поверх всех резонов мира живое чувство материнства в ее сердце вложил Сам Господь. Всякая мать желает своего ребенку счастья, радости, здоровья, а самое главное – долгих лет жизни, той самой вечной жизни, которую и нам даровал, воскреснув, Христос, которую мы, худые чада Церкви, должны бы, по Символу веры, «чаять», но воспоминание о ней, вечной жизни, подчас едва теплится в нашем сердце, полном чаяний совсем о другом, о сиюминутном… Но в чем мы виноваты? Да, мы люди – существа земные и меряем все земными ценностями. И пусть мы верим в Бога и верим в Его Царствие Небесное, но то когда еще будет, да и будет ли вообще, а сейчас у нас есть все то, что Он дал и возвращать это обратно мы не намерены. Мы не способны рассуждать по-другому, ведь житейская психология диктует нам свои представления о счастье и несчастье. Для большинства людей смерть – это наказание, а земная жизнь – это некая бесконечность, где главными ценностями являются здоровье и долголетие. О смерти мы думать не хотим, а тем более о смерти детской. О чем вы? Ведь у него еще все впереди – выпускной в детском саду, первая двойка по алгебре, первая любовь, учеба в институте, подарок маме с первой зарплаты, свадьба, внуки, семейная идиллия… Но христианство иначе расставляет акценты. Все, что происходит здесь и сейчас важно постольку, поскольку касается жизни будущего века, личной встречи со Христом и возможности нашего спасения в Царствии Небесном. Чем больше центр тяжести наших устремлений смещен в земную сторону, тем сильнее наше горе и чувство утраты. Чем больше мы смотрим в Вечность, тем больше понимаем, что со смертью ничего не кончается и настоящая жизнь там, а не здесь. Смерть – это не смерть. Ведь когда перерезают пуповину связь мамы с ребенком не прекращается, вот и после его земной кончины она остается – духовная связь. Он не перестал существовать. Напротив, он стал на ступень ближе к вечной жизни, чем вы сами. Это вы еще тут, а он уже дома – в обители Своего Отца Небесного. Кто-то скажет, что ему туда еще рано. На что покойный старец Паисий Святогорец говорил, что Бог все устраивает для нашей пользы. Ведь чем больше человек живет, чем он взрослее, тем больше грехов у него накапливается, а младенцы, дети – безгрешные, а значит и судить их не за что. Авва Паисий соглашается, что потерявшим ребенка родителям принять его смерть нелегко, но он утешает их так: «Посмотри: когда умирает малыш, Христос берёт его к Себе словно маленького Ангела, а его родители рыдают и бьют себя в грудь, тогда как им следовало бы радоваться. Ведь откуда они знают, кем бы он стал, когда вырос? Смог бы он спастись?» Наверняка многим известна история декабриста Кондратия Рылеева. В детском возрасте он сильно заболел, находился при смерти. Его верующая мать усердно молилась за сына и ей было видение, что Господь готов пойти ей навстречу и оставить ребенка в живых, но судьба его будет незавидной и его убьют молодым. Мать согласилась на это условие, лишь бы он жил. Но может быть было бы лучше, если бы она с самого начала положилась на волю Божью? По словам все того же аввы Паисия, «Никто еще не подписывал с Богом контракт о том, когда ему умереть. Бог забирает каждого человека в наиболее подходящий момент его жизни, забирает особым, только для него пригодным образом – так, чтобы спасти его душу». А про детей авва говорит, что «в Раю нужны и цветочные бутоны». А вот как о детской смерти высказываются другие святые, в частности, святитель Иоанн Златоуст: «… Итак, не будем предаваться печали, когда увидим, что наших детей постигает та участь, которой мы не желали бы и для себя. Ведь это только для нас чаша смерти исполнена опасности, для детей же она спасительна, и то, что во всех возбуждает ужас, желанно для них, что для нас является началом имеющего постигнуть нас там наказания, становится для них источником спасения. За что, в самом деле, потребовали бы отчета у тех, которые совершенно не испытали греха? За что подверглись бы наказанию те, которые не имели познания ни добра, ни зла? О, блаженная смерть счастливых детей! О, смерть невинных! Ты поистине начало новой вечной жизни. О, конец, становящийся началом бесконечной радости!»Споря с абсурдом
Пожалейте Рахиль
Обитатели чистой земли
Надежда на встречу
