Чем настоящее покаяние отличатся от обычной исповеди, где мы только номинально называем список грехов?

Покаяние, исповедь… Разве это не одно и то же? Этот вопрос задают себе многие верующие христиане. Действительно, в Таинстве исповеди мы каемся в своих грехах, но каемся ли или номинально перечисляем их по списку? 

Исповедь

Сам термин «исповедь» происходит от глагола «ведать, поведать» или, говоря простым языком, «рассказывать». А слово «испо» переводятся как «из глубины», из самого нутра. Таким образом можно утверждать, что исповедь – это рассказ о самом себе, о том, что внутри себя есть. Когда-то существовала практика исповеди, построенная в формате «вопрос-ответ». Священник задавал кающемуся вопрос касательно наличия у него определенного греха, а он должен был подтвердить или опровергнуть это.

В последствии от этой практики отказались, что вполне понятно. Ведь священник мог и пропустить какой-то грех, да и вообще. Человек должен сам рассказать о своих греховных мыслях и поступках, ведь он приходит не для того, чтобы отчитаться о проделанной работе, а чтобы свою душу очистить.

Метанойя

Если покаяние для большинства верующих ассоциируется с исповедью перед причастием, то метанойя – это изменение, это поворот к Богу. Сам термин имеет греческое происхождение и переводится как «изменение ума». Наверняка у каждого из нас есть пример, и не один, такого человека, который был одним, а стал совершенно другим. Например, был бандитом, криминальным авторитетом, а потом вдруг стал алтарничать, помогать в храме, полностью завязав со своим прошлым. Что это, как не перемена ума? И много ли верующих, совершивших в жизни такой крутой поворот? Наверное, не много.

Метанойя является неизменной составляющей духовного роста. Многие святые отцы, говоря о духовном пути, о содержании благодати, предполагали метанойю, потому что она заключается в покаянии без распятия, в принятии на себя креста. Без нее невозможен путь спасения. Метанойя не существует вне церковного опыта, но при этом церковный путь не гарантирует изменения ума. 

Чем покаяние отличается от исповеди?

Ректор института христианской психологии священник Андрей Лоргус говорит, что исповедь – это Таинство, которое призвано освободить человеческую душу от греха. А вот покаяние предшествует исповеди и сопровождает ее. Это длительный процесс, который никогда не заканчивается, потому как нет пределов духовного совершенства. Исповедь – это венец покаяния, это краткосрочная, но очень значимая, Таинственная его часть. И если об исповеди принято говорить как о Таинстве, то покаяние следует рассматривать как духовный, психологический процесс, событие, деятельность.

Не всякое покаяние включает в себя исповедь. Вспомним, что Мария Египетская десятки лет жила в пустыне без церковных Таинств, без исповеди и причастия, но сила ее покаяния была такова, что отрывала ее от земли. Однако, не всякая исповедь включает в себя покаяние. Человек может годами ходить в храм, перечислять на исповеди одни и те же грехи и оставаться в плане духовного прогресса на одном месте. Цель покаяния – выявить в себе грех, обнаружить его, найти его корни, а после раскаяться и освободиться с помощью Божией через Таинство исповеди. 

По мнению протоиерея Павла Великанова, исповедь – это не вершина лестницы, а всего лишь ее ступени. Если верующий меняет свою жизнь в четырех ипостасях – поступках, словах, мыслях и чувствах, то он мало-помалу взбирается по этой лестнице вверх, а вот покаяние, по мнению протоиерея, должно сопровождать человека постоянно. В то время как исповедь появляется в его жизни только эпизодично и используется в качестве опоры.

К покаянию нас призывал Сам Иисус Христос: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное!» (Мф. 4: 17), «Покайтесь и обратитесь от всех преступлений ваших, чтобы нечестие не было вам преткновением» (Иез. 18: 30), «Покайся в сем грехе твоем, и молись Богу: может быть, опустится тебе помысел сердца твоего» (Деян. 8: 22). Человек должен развиваться, иначе он начнет деградировать. Метанойя предполагает важные изменения не только в поведении. Эти изменения затрагивают всю жизнь, все наше «Я», это такая трансформация, когда человек необратимо меняется, становится совершенно другим.

Работа скульптора со скульптурой

Духовную жизнь человека можно сравнить с высечением скульптуры из камня. С чего скульптор начинает свою работу? С отсечения больших камней. Потом он удаляет мелкие камни, прорисовывает детали, а после шлифует, обтесывает. Постепенно его работа становится все тоньше и тоньше, кропотливее и кропотливее, она требует больших усилий, но и результат постоянно меняется, становясь с каждым днем все лучше и лучше. Так при духовной работе обтачивается и душа, пока не приобретет гладкую и ровную поверхность.

Когда человек регулярно исповедует одни и те же грехи, это говорит о том, что работа скульптора забуксовала. Вместо того, чтобы переходить на новый участок, мастер снова и снова обрабатывает старый, и никак не может добиться результата. По мнению все того же священника Андрея Лоргуса, это говорит о том, что в душе, личности человека есть какие-то важные, сложные и узловые проблемы. Необходимо провести серьезную, вдумчивую духовную работу, чтобы найти и выяснить причину повторяющегося греха. Что лежит в его основе – страсть, привычка, обстоятельства или малодушие? 

Именно факт повторяющегося греха заставляет искать причину этого повторения. Оставлять это без внимания нельзя, здесь требуется вдумчивое отношение к себе. Когда человек видит, что спустя годы церковный жизни он говорит об одном и том же и смиряется с этим, считая, что себя уже не исправить, он малодушничает. Такие оправдательные слова свидетельствуют о том, что ему мало знаком смысл духовной жизни. Подойти к священнику со списком грехов, выписанных на бумагу, зачитать их и выйти с чувством выполненного христианского долга – это не то, чего ждет от нас Господь, учитывая, что Он и так все наши грехи видит и знает. Он не нуждается в механическом их перечислении. Он призывает к покаянию, к перемене ума и всей жизни. 

Самоедство = покаяние?

Наверняка каждый сталкивался с сидящим внутри себя критиком. Все мы время от времени занимаемся самоедством, по крупицам разбирая собственный поступок, рассматривая в лупу каждую деталь и поедом себя поедая, приговариваем: «А надо было так сделать/сказать, и почему я такой тупица/дурак/балда». Однако, подобное разбирательство в себе вовсе не является признаком готовности к покаянию. Покаяние и самоедство – это совершенно разные вещи, с разной культурой и навыками. Священник Лоргус считает, что культура покаяния и духовная жизнь – это целое искусство, включающее в себя осознанную подготовку, практику и наставничество.

Никто не рождается готовым к духовной жизни. Разве что отдельные святые и подвижники, с детства ощущающие свое призвание. Все остальные простые смертные идут к себе и Богу сложным и тернистым путем, наблюдая за собой, анализируя, оценивая себя. Умению каяться нужно учиться, и здесь своих собственных сил недостаточно. Этот процесс происходит в соработничестве с Богом, при поддержке Божьей благодати.

И это подтвердит любой христианин, имеющий опыт борьбы со своими грехами и страстями. Самостоятельно избавиться от какого-то порока не получается, сколько не бейся и не старайся, но как только отчаявшийся возведет руки к небу, как только в изнеможении упадет ниц и припадет к Божественной помощи, то результат не заставит себя долго ждать. А самоедство на то и самоедство, чтобы причинить себе боль, показать, какой я плохой, обвинить в этом окружающих и сложить лапки. Это один путь, но есть и другой, когда человек беспрестанно кружит по своей темной внутренней пещере, периодически подходит к выходу, но вместо того, чтобы открыть дверь, говорит: «Нет, я ошибся, выхода нет», и продолжает свой ход по кругу.

Выход из тюрьмы

Можно ли выйти из тюрьмы, в которую мы сами себя заточили? Можно, если подвергнуть свои привычные маршруты и повороты критическому осмыслению. Заходя на следующий круг, остановиться и подумать, постараться взглянуть на себя и ситуацию с другой стороны, переосмыслить ее. Стремление изменяться, расти и развиваться – базовая потребность личности. Как говорится, «не хлебом единым». Рано или поздно думающий, мыслящий, размышляющий человек приходит к выводу, что одними земными благами жизнь не ограничивается.

Стремлением к саморазвитию нас наделил Господь, ведь не будем забывать, что мы созданы по Его образу и подобию. Беда в том, что чем больше человек прилепляется к земному, чем удобнее, комфортнее и стабильнее себя ощущает, тем меньше у него потребность развиваться и расти. Да, могут случаться отдельные «всполохи», но в целом он продолжает оставаться во власти удовольствия от своей стабильности. Изменения не происходит еще и потому, что это всегда кризис, всегда некий выход из «зоны комфорта». «Сейчас мне хорошо, привычно», – рассуждает человек, – «зачем мне все эти встряски, зачем мне что-то менять?»

Все мы слышали про такое понятие, как «кризис среднего возраста», когда человек переосмысливает свою жизнь, подводит какую-то черту, итоги. Для многих эти итоги неутешительные, и они решают все поменять. Успешно, или нет, это уже другой вопрос. Нередко новая, выстраиваемая жизнь, приносит еще больше боли и отчаяния, и нечто подобное испытывает верующий, переживая кризис веры. С чем у нас часто ассоциируется кризис среднего возраста? С потерей работы, с изменой супруга или собственной изменой, с болезнью родителей, опустением родительского гнезда. Эти трудности лишают человека ресурсов, лишают сил.

Ведь для того, чтобы пережить кризис, нужно ощущение стабильности, а его то как раз и нет. Пропадает ощущение опоры под ногами, а чтобы выплыть на поверхность надо опуститься еще ниже и оттолкнуться от дна. Что является этой опорой? Энергия, которую дает Господь. В основе метанойи лежит любовь и радость. Без них перемена ума невозможна. Кто-то скажет, что покаяние не может ассоциироваться с радостью, это скорее внутренний плач, но для души человека нормальное состояние – это не плакать, а радоваться. Солнце встало – мы радуемся, птички за окном поют – радуемся.